Верховный Инквизитор
|
Вот сейчас читаю "Колдун и кристалл":
Всю предшествующую празднику Жатвы неделю Риа просидела перед
магическим кристаллом, вглядываясь в его глубины. Черной ниткой она
пришила голову Эрмота к его телу, мертвой змеей обвязала себе шею да
так и сидела, не замечая запаха разложения, который со временем только
усиливался. Дважды подходил Масти, громко мяукал, требуя еды, и всякий
раз Риа ногой отталкивала его, не отрывая взгляда от хрустального
шара. Она сама все более превращалась в скелет, а глаза уже напоминали
глазницы тех черепов, что лежали в висевшей в углу сетке. Иной раз она
впадала в дрему, с гниющей змеей на шее, с хрустальным шаром, лежащим
на коленях. Упиралась острым подбородком в шею, из уголков рта вниз
бежали струйки слюны, но спать она не спала. Она не могла терять время
на сон: слишком многое показывал ей магический кристалл.
Показывал в охотку. Теперь, чтобы заглянуть в розовые глубины, ей
уже не приходилось прибегать к пассам. Ей открылась вся мерзость
Меджиса, все гадости и жестокости, творимые вдали от чужих глаз. В
большинстве, конечно, она видела всякую ерунду: мальчишек, которые
онанировали, подглядывая в замочную скважину за раздевающимися
сестрами, жен, выворачивающих карманы мужей в поисках денег или
табака, Шеба, пианиста, вылизывающего сиденье стула, на котором только
что сидела голой задницей его любимая проститутка, служанку в
Доме-на-Набережной, плюнувшую в подушку Кимбы Раймера после того, как
канцлер дал ей хорошего пинка: служанка помешала ему пройти.
Все, что видела Риа, лишь подтверждало ее мнение об обществе,
которое она покинула. Иногда она дико смеялась, иногда обращалась к
людям, которых видела в хрустальном шаре, словно они могли ее слышать.
На третий день недели, предшествующей празднику Жатвы, она перестала
ходить в туалет, хотя и могла брать с собой магический кристалл, и
теперь от нее шел резкий запах мочи.
На четвертый день Масти перестал подходить к ней.
Риа смотрела в магический кристалл и растворялась в нем, как
случалось с другими, теми, кто приникал к шару до нес. Она уже не
отдавала себе отчета в том, что шар, показывая ей невидимое другим,
высасывает из нес остатки anima. А если бы и отдавала, то скорее всего
решила, что это равноценный обмен. Она видела все то, что люди
старались скрыть от посторонних глаз, все то, что всегда интересовало
ее, и едва ли сочла, что ее жизненная сила - слишком дорогая плата за
доставленное удовольствие.
Что-то у меня этот шар вызвал ассоциации с Интернетом и с некоторыми моими приятелями, не вылезающими из него Хотя и не до такой степени, конечно.
|