Камрад
|
идiотЪы
Популярность многосерийного теле-"Идиота" не только у интеллигентной, но и у вполне лоховой публики - ярко выраженный симптом болезни, открытой доктором Лимоновым - тяжелого отравления нации "трупным ядом XIX века".
Занимаясь изучением недуга этого, необходимо выяснить, что же собственно является причиной его столь тлетворного воздействия. Каково оно, то базовое качество (отличающее культуру данного конкретного века от культур иных времен), вызывающее реальное желание "тянуться к револьверу" при соприкосновении с ним?
Культ "униженных и оскорбленных", "бедных людей", безграничное сочувствие к их малости и слабости, оправдание и тем самым поощрение их - главные свойства чудовищного яда сего. XIX век - апофеоз материализма и гуманизма. Человек становится мерилом всех вещей, целью и смыслом всего. Причем "человек" этот начисто лишен духовного измерения, зато обладает гипертрофированной "душой" - вместилищем истероидных чувств и буйных эмоций.
Стартовало это безобразие в эпоху Возрождения отречением от идеала Богочеловека. Однако тогда на его место была водружена не среднестатистическая человекоособь, но микельанджелловский Давид с макиавеллиевским Государем - существа с очевидными сверхчеловеческими свойствами. Но в строгом соответствии с непреложными законами энтропии удержаться на этих страшных вершинах не удалось. Сизифов камушек под горку покатился. В пределах среднерусской возвышенности он через бедную Лизу и Акакия Акакиевича докатился аккурат до генерала Иволгина и прочих дегенератов из "идиотской" компании. Легионы "маленьких людей" полезли из-под "шинели" Гоголя, подобранной в петербургской грязи Достоевским. Ничуть не стыдясь своей малости, пронырливые как клопы, они заполнили страницы романов. Темой пудовых томов становится изучение и описание внутреннего мира обывателей, каковые, читая сии творения, проникались сознанием собственной значимости, оправданности и ценности своего беспонтового существования.
Подобные тексты - чудовищная аномалия в истории мировой культуры. Человек Средневековья (т.е. человек нормальный) вообще не понял бы, как подобная тусклая и бессмысленная жизнь может быть предметом описания. Безымянных творцов саг, например, ни в малейшей степени не интересовал человек, как некий психо-эмоциональный комплекс, вовлеченный в бытовые коллизии. Саги рассказывают о людях только в связи с их деяниями, деяниями героическими. Предмет описания - всегда конфликт, чреватый гибелью. Слушатели скальдов обретали образец для подражания, эталон поведения в экстремальных ситуациях.
В христианских текстах средневековых никакого сочувствия к "ветхому человеку" тем более не наблюдается. Жития подвижников (от слова подвиг) рассказывают о существах, упразднивших в себе всё человеческое, распявших "маленького человека" своей души. Описывая, как кого-нибудь из святых поджаривают, к примеру, на сковороде, автор никоим образом не стремится вызвать сочувствие к его мукам, он, как и скальд, приводит образец правильного поведения. В ситуации выбора: предать Бога или быть поджаренным на медленном огне, следует, ни секунды не колеблясь выбирать сковородку. Более того, в процессе обжаривания, надо не сетовать по этому поводу, но радоваться тому, что тебе довелось презрением к страданиям собственной плоти посрамить бесов, всячески стремящихся к тому, чтобы человек сломался - пожалел себя.
Потворствование слабости, сирости, безмазовости, таким образом, есть самая натуральная бесовщина. Тексты, мешающие человеку осознать, что он "есть нечто, что следует преодолеть" - бесовские писания (ибо сатана - преграда по-древнееврейски). Так, что, хвостатые и рогатые опекают не столько героев другого произведения Достоевского, названного в их честь, сколько тех, кто с легкой руки классика выполз из-под гоголевской "шинели".
P.S. Ну так, а XX век, что же, спрашивается, лучше? Лучше, базара нет. Флагманы, так сказать, его культуры (большей частью доктором Лимоновым описанные) ликвидировали зловредную иллюзию самодостаточности и уникальности отдельно взятой человекообразной личности. Демонстрируют они наглядно, на примерах, что она - только кукла тряпичная, приводимая в движение ниточками тёмных влечений. А это уже очень много, это - уже nigredo, как сказали бы алхимики. Да к тому же в конце века жанр action появился, то есть вернулось Действие, Деяние.
Reservoir Dog
(из газеты "Лимонка")
|
.
