Khabarik Можно поинтересовать, это ты вот сейчас случаем не обо мне говорил? "Романтическая натура"... Это надо запомнить
Не обращай внимания, это я чтоб впечатление на вновьприбывших /внезапно расплывается в улыбке а-ля "добропожа-а-а-аловать-го-о-ости-дорогие"/ благоприятное.

Опять не фига не рассказал. Блин, так и помру неучем, без советов старейшин Шлепать пробовал, надоело.
А девка... э-э-э... как там ее, бишь, черт... Барышня-то при шлепаньи присутствовала? очень важный, знаешь-ли, момент. Без нее - это занятие пропащее (я не говорю уже про волосики на ладошках ).

Неловко даже как-то говорить, но...
Не понимаю о чем ты... Мне вот всегда ловко говорить

по последним данным визуального наблюдения как раз там, где Вы соизволили приземлить Вашу Важнейшуй Модераторскую Точку...
Черт... Сбил ты меня с панталыку! Пошел искать у себя "Модераторскую точку" и того... не нашел Нет, ну там есть, конечно, пару точек, но одна оказалась пятном от кофе, а вторая... как-бы и не точка, а скорее даже... хм... в общем к делу тоже не относится


ЗЫ 2 ALL ой я-ж совсем забыл обратиться к присутствующим (особливо к юным прелестницам, вызвавшим обильный трепет юношеского населения Камрада) с нижайшей просьбой - вы нам так милы, что мышка не поднялась бы редактировать вас даже в части знаков препинания, что делает еще более тяжкой ношей исполнение мной непосредственных обязанностей. Просим! Нижайше просим избавить нас, недостойных, от необходимости вырезать "padonak style"-лексику и надеемся на взаимопонимание

PPS Darth Maximus А! Я забыл гневно зыркнуть по поводу - Men Ar Вы, моолдой человек. Собственно вот. Зыркаю.

ой как распетушились то

Men Ar
/внезапно расплывается в улыбке а-ля "добропожа-а-а-аловать-го-о-ости-дорогие"/
И почему мне вдруг вспомнился старина Ааз
А девка... э-э-э... как там ее, бишь, черт... Барышня-то при шлепаньи присутствовала? очень важный, знаешь-ли, момент. Без нее - это занятие пропащее (я не говорю уже про волосики на ладошках ).
То есть тренировки тоже надо проводить со спарринг-партнером, так сказать? А про ладошки - я уж думал в врачу идти, а тоже уже скока станков бритвенных сточит
Не понимаю о чем ты... Мне вот всегда ловко говорить
Ещё б. Тебя ж не забанят сгоряча
Черт... Сбил ты меня с панталыку! Пошел искать у себя "Модераторскую точку" и того... не нашел Нет, ну там есть, конечно, пару точек, но одна оказалась пятном от кофе, а вторая... как-бы и не точка, а скорее даже... хм... в общем к делу тоже не относится
Так тебе не выдали при вступлении на пост? Даже мне давали - еле потом вывел... Может не хватило? Или тогда ещё не ввели в обращение? Тебе надо срочно узнать - а то как же тебе модерить-то?

Khabarik, у тебя персональная свита, а? Поздравляю

Mikki Okkolo
Да у меня целое стадо почитателей

Ой, мальчики, ну не ссорьтесь из-за меня, не стоит, право.

Максимус, я не боюсь Джинки. Моя любовь к повелителю паребриков сильнее страха.

А чево такое вы ттут?

Эх, нет мне ответа, видать это заговор. Меня хотят загнать в сети. Это происки украинцев, я знаю, а их заставил Буш. А Буша - Березовский. А Березовского - пластмассовый клоун. А клоуна - Финчер. А Финчера - продюссеры. А все продюссеры - гады. Вот как.

Men Ar А! Я забыл гневно зыркнуть по поводу - Men Ar Вы, моолдой человек. Собственно вот

Я оценил Вашу скромность, сударь. Но все же не могу согласиться с тем, что Вы наболее мудры в жизненном плане, чем господин Khabarik, а посему считаю обращение "молодой человек" по отношению к Вашей персоне вполне уместным

Khabarik Да у меня целое стадо почитателей

Сколько из них ботов, клубов и трупаков?

Darth Maximus
Это у вас надо спросить

Khabarik Господи, спасибо тебе за этот день, в который я был удостоен ответом от самого Хабарика.

Сударь, не кажется ли Вам, что анализом своих так называемых почитателей должны заниматься Вы сами?
Нет? Ну Вы, как всегда правы, сударь -- ваше место, как обычно возле постепенно дряхлеющей дамы-повелительницы Вашего сердца... и среди мечтаний о 12-летних девочках

Khabarik зачем вы разговариваете с этим мерзавцем? С этим гнусным алкоголиком? Был бы он невинным албански мальчиком - я бы поняла. Не разочаровывайте меня, мон шер.

Darth Maximus я тебя ненавижу, встречу - изнасилую (с)!

меламори я тебя ненавижу, встречу - изнасилую
а мамо не заругаит?

Darth Maximus ради благого дела она может смягчиться! так что трепещи и не прячься за паребриком!

меламори изнасилуй лучше Хабарика -- он будет рад отдаться, да и девственность не пострадает

Это она прикалывается. Точно. Я таких видел.

Darth Maximus
Я, заниматься анализом? Нахрен. Инвентаризация дебилов - не моя профессия
Ну да тема не про то. Если тока заведение рабов не связано с дряхлением? Метод Клеопатры - но ведь с козла... сорри, мула, молока не много надоить мона... А если ферму заведет и заставить доить себе молока? Тогда логичней кого-то потрудолюбивей запрячь. О! А может это такая метафора гражданскому браку? Вот уже ближе - все так и есть, оно и есть рабство... ушел, бормча и обсуждая с умным человеком образовавшиеся варианты...

Darth Maximus чья? моя или его?

Khabarik но ведь с козла... сорри, мула, молока не много надоить мона...

ну чего с Вас много надоить можно мы все знаем

меламори конечно же твоя -- там размер как раз подходящий, чтобы не пострадала

Мексика. Ничего ен понимаю.

Во, вот чего про это пишут

Глава 1
.....В его башне было 375 ступеней. На шесть больше, чем в башне греческого
мудреца Гелона, стоявшей на противоположном конце города, на Авентинском холме.
Игнациус почему-то этим обстоятельством очень гордился. Он осознавал всю
мелочность такого тщеславия, но ничего поделать с собой не мог. Гордился и все
тут. И не только гордился. Он даже берег это чувство, сознавая, что может быть
именно оно является последним оставшимся в его натуре чисто человеческим
качеством. Или слабостью. Тем более, что для гордости были все основания- его
гороскопы сбывались чаще, зелья сваренные им гораздо лучше чем у других
вытаскивали людей с того света или заставляли покидать этот и именно к нему в
затруднительных случаях захаживали купцы и императорские придворные. Хотя, кто
знает? Может быть, эти шесть ступеней как раз и были главными? Может быть,
именно по тому гороскопы сбывались, а зелья действовали, что он был на несколько
шагов ближе к небу.
Ближе к Богу.
Звездное небо висело над Вечным Городом, ощутимо провисая там, где его
пересекал Млечный путь. Город был темным. Он казался пустым и лишенным жизни и
света. Даже Тибр, несший холодные волны в море отражал звездный свет вверх,
словно понимал как кощунственно вбирать в свою воду, которую пили рабы и которая
грелась в термах всего города божественный свет звезд. Зато все, чего был лишен
город -жизни и света -было в небе над ним.
Игнациус посмотрел вверх. Машина управления королями работала как всегда.
Звезды двигались путями, ведомыми избранным и от этого движения в душах владык и
простых смертных рождались желания и страсти. Они были разные, как звезды и не
всем стоило помогать, открывая истины. Одних томила страсть плотской любви,
других - власти, третьих - золота. Но иногда небо вкладывало в душу владыки
мысли и желания размером устрашающие даже знающих пути звезд. Игнациус опустился
в приготовленное кресло из ореха. Старое дерево скрипнуло, в коленях кольнуло
болью. Он окинул взглядом площадку. На столе рядом, так что бы достать рукой,
лежал трактат Ас-Суфи. Руки сами потянулись к "Книге неподвижных звезд",
погладить старую кожу на верхней доске и он по привычке раскрыл ее, но,
опомнившись, даже не взглянув захлопнул. Сейчас было не до нее.
Башня, прямая как взгляд, направляла внимание Игнациуса в небо, но в эту
минуту взор его не рвался к звездам, а возвращался к черной громаде
императорского дворца. Маг был в смятении, и дрожь в руках выдавала его
состояние.
- Императрицей движет Бог - отрешенно подумал Игнациус. Он запахнул полы
халата. Промозглый ветер нес сырость и холод, но он не хотел уходить с башни.
Мир внизу был суетен, а сейчас ему не хотелось думать о мелком. Конечно он был
маг и мог поставить магическую защиту от холода и ветра, но сквозь нее звезды
виделись бы дрожащими огоньками, а он слишком любил их, что бы заставлять их
дрожать.
В памяти он заново переживал события последних часов. Они были неожиданны как
молния и столь же сокрушительны.
Три часа назад к его дому подъехал офицер дворцовой стражи, и едва дав
привести себя в порядок, повез к императрице. Слава Богу во дворце еще остался
Византийский церемониал представления, введенный ее мужем, Оттоном Вторым и у
него хватило времени собраться с мыслями пока его трижды тщательно обыскивали.
Его провели коридорами и через роскошно украшенные залы. Игнациусу уже
приходилось бывать во дворце, но так далеко он не забирался. Путь по запутанным
коридорам дворца Оттона Второго закончился перед дверями малого покоя. Офицер
стражи знаком велел ждать и вышел. Он остался в одиночестве, но не один. Тяжелые
портьеры из вытканной серебром парчи иногда вздрагивали, когда невидимый
телохранитель переступал там с ноги на ногу. Игнациус огляделся. Дворец,
построенный Оттоном Вторым для себя и жены, был роскошен во всем. От стен, на
которые пошел самый лучший греческий мрамор до мебели, привезенной из самой
Византии. Малый покой был только небольшой частью той красоты и богатства,
которую молодой тогда еще император собрал под одной крышей. Тут было на что
посмотреть- драгоценные витражи, один из двух знаменитых поющих механических
павлинов, усыпанных драгоценностями... Говорили, что их привезла из
Константинополя сама императрица. Игнациус хотел, было подойти поближе и
рассмотреть его, но не успел.
Феофано появилась в покое внезапно, вынырнув из какого-то тайного прохода.
Игнациус не услышал даже шелеста платья. Он поспешно отвернулся от павлина и
повернулся к императрице.
Игнациус видел ее и раньше, но так близко - впервые. Она была еще молода, лет
30 с чистым и светлым лицом, украшенный характерными византийскими глазами.
Роскошь малого покоя подчеркивала его простоту, хотя Игнациус знал, что он, не в
пример своему мужу, она получила отличное образование. Одета она была просто,
Глава 1
.....В его башне было 375 ступеней. На шесть больше, чем в башне греческого
мудреца Гелона, стоявшей на противоположном конце города, на Авентинском холме.
Игнациус почему-то этим обстоятельством очень гордился. Он осознавал всю
мелочность такого тщеславия, но ничего поделать с собой не мог. Гордился и все
тут. И не только гордился. Он даже берег это чувство, сознавая, что может быть
именно оно является последним оставшимся в его натуре чисто человеческим
качеством. Или слабостью. Тем более, что для гордости были все основания- его
гороскопы сбывались чаще, зелья сваренные им гораздо лучше чем у других
вытаскивали людей с того света или заставляли покидать этот и именно к нему в
затруднительных случаях захаживали купцы и императорские придворные. Хотя, кто
знает? Может быть, эти шесть ступеней как раз и были главными? Может быть,
именно по тому гороскопы сбывались, а зелья действовали, что он был на несколько
шагов ближе к небу.
Ближе к Богу.
Звездное небо висело над Вечным Городом, ощутимо провисая там, где его
пересекал Млечный путь. Город был темным. Он казался пустым и лишенным жизни и
света. Даже Тибр, несший холодные волны в море отражал звездный свет вверх,
словно понимал как кощунственно вбирать в свою воду, которую пили рабы и которая
грелась в термах всего города божественный свет звезд. Зато все, чего был лишен
город -жизни и света -было в небе над ним.
Игнациус посмотрел вверх. Машина управления королями работала как всегда.
Звезды двигались путями, ведомыми избранным и от этого движения в душах владык и
простых смертных рождались желания и страсти. Они были разные, как звезды и не
всем стоило помогать, открывая истины. Одних томила страсть плотской любви,
других - власти, третьих - золота. Но иногда небо вкладывало в душу владыки
мысли и желания размером устрашающие даже знающих пути звезд. Игнациус опустился
в приготовленное кресло из ореха. Старое дерево скрипнуло, в коленях кольнуло
болью. Он окинул взглядом площадку. На столе рядом, так что бы достать рукой,
лежал трактат Ас-Суфи. Руки сами потянулись к "Книге неподвижных звезд",
погладить старую кожу на верхней доске и он по привычке раскрыл ее, но,
опомнившись, даже не взглянув захлопнул. Сейчас было не до нее.
Башня, прямая как взгляд, направляла внимание Игнациуса в небо, но в эту
минуту взор его не рвался к звездам, а возвращался к черной громаде
императорского дворца. Маг был в смятении, и дрожь в руках выдавала его
состояние.
- Императрицей движет Бог - отрешенно подумал Игнациус. Он запахнул полы
халата. Промозглый ветер нес сырость и холод, но он не хотел уходить с башни.
Мир внизу был суетен, а сейчас ему не хотелось думать о мелком. Конечно он был
маг и мог поставить магическую защиту от холода и ветра, но сквозь нее звезды
виделись бы дрожащими огоньками, а он слишком любил их, что бы заставлять их
дрожать.
В памяти он заново переживал события последних часов. Они были неожиданны как
молния и столь же сокрушительны.

Три часа назад к его дому подъехал офицер дворцовой стражи, и едва дав
привести себя в порядок, повез к императрице. Слава Богу во дворце еще остался
Византийский церемониал представления, введенный ее мужем, Оттоном Вторым и у
него хватило времени собраться с мыслями пока его трижды тщательно обыскивали.
Его провели коридорами и через роскошно украшенные залы. Игнациусу уже
приходилось бывать во дворце, но так далеко он не забирался. Путь по запутанным
коридорам дворца Оттона Второго закончился перед дверями малого покоя. Офицер
стражи знаком велел ждать и вышел. Он остался в одиночестве, но не один. Тяжелые
портьеры из вытканной серебром парчи иногда вздрагивали, когда невидимый
телохранитель переступал там с ноги на ногу. Игнациус огляделся. Дворец,
построенный Оттоном Вторым для себя и жены, был роскошен во всем. От стен, на
которые пошел самый лучший греческий мрамор до мебели, привезенной из самой
Византии. Малый покой был только небольшой частью той красоты и богатства,
которую молодой тогда еще император собрал под одной крышей. Тут было на что
посмотреть- драгоценные витражи, один из двух знаменитых поющих механических
павлинов, усыпанных драгоценностями... Говорили, что их привезла из
Константинополя сама императрица. Игнациус хотел, было подойти поближе и
рассмотреть его, но не успел.
Феофано появилась в покое внезапно, вынырнув из какого-то тайного прохода.
Игнациус не услышал даже шелеста платья. Он поспешно отвернулся от павлина и
повернулся к императрице.
Игнациус видел ее и раньше, но так близко - впервые. Она была еще молода, лет
30 с чистым и светлым лицом, украшенный характерными византийскими глазами.
Роскошь малого покоя подчеркивала его простоту, хотя Игнациус знал, что он, не в
пример своему мужу, она получила отличное образование. Одета она была просто,
едва ли не проще его и маг понял, что она неплохо разбирался в людях и знает
кого можно и нужно поражать богатством, а кого нет.
Императрица молчала рассматривая Игнациуса, а тот стоял со склоненной головой
и ждал вопроса.
- Ты кто? - спросил она таким тоном, будто и вправду не знала, кто стоит перед
ней.
- Я Игнациус. Смиренный раб Божий. Добываю себе хлеб тем, что составляю
гороскопы и толкую сновидения.
- Мне говорили о тебе, как об одном из лучших прорицателей. Это так?
Ее взгляд было нелегко выдержать, но Игнациус имел большой опыт общения с
сильными мира сего и не смутившись смиренно поклонился. Он знал себе цену.
- Может быть я не самый лучший, но один из них. Возможно меня превзойдет
Герберт из Аурилака, учитель вашего сына. Или ваш дворцовый астролог, Ябудал
Окта.
Императрица кивнула и перекрестилась. Она села за стол, рассеянно взяла гроздь
винограда, но не донесла их до рта. Ягоды качались перед ней, но она словно
позабыла о том, что хотела сделать. Несколько мгновений она смотрела перед
собой, потом уронила ягоды и в задумчивости прикрыла их ладонью. По глазам
Игнациуса больно ударил отблеск рубинов.
- Сегодня я видела сон. - наконец сказала императрица. Она не смотрела в глаза
Игнациусу. Взгляд ее был устремлен в темное окно, на появившиеся звезды.
Предсказатель понял что сейчас в голове Феофано заново проносятся картины сна,
потревожившие душу императрицы. - Растолкуй его мне.
- Сны, государыня, бывают разные. Иногда лукавый напускает такое, что ....
Императрица посмотрела на него и тот осекся. Такой же взгляд был у купца
Константина Перонского, когда тот пришел разбираться по поводу сгоревшей лавки.
Сон свой императрица считала стоящим. Игнациус опустил глаза.
- Я видела сад- начала Феофано- прекраснейший из садов. В нем все радовало
глаз- и деревья, и трава и цветы. Милость Божья лежала на этом месте. Я стояла
озирая его в восхищении, когда чей-то голос позвал меня. Я обернулась и увидела
необычайное дерево. Ствол его был прямым и могучим. Дерево соединяло небо и
землю, подпирая небесный свод и над его кроной летали ангелы. Внезапно с чистого
неба прямо в дерево упала молния. С грохотом, от которого содрогнулся мир, оно
рухнуло, сломав многие стволы под собой. Листья же, словно зеленые бабочки,
взлетели в небо и тьма упала на сад.
В ужасе я застыла наблюдая гнев Божий и долго стояла так, но в одно мгновенье
все изменилось. Ударил колокол, звуком подобный грому и в небе воссиял
животворящий Крест...
Императрица не выдержав волнения поднялся. Игнациус поднялся следом. Волнение
женщины передалось астроголу. Это было как откровение. Истинно Бог в ту ночь
говорил с императрицей!
- Явился откуда-то медведь с золотой Чашей в лапах и поставил ее перед
сломанным деревом. Из чаши ударил фонтан огня и дерево начало подниматься! Оно
встало и укрепилось, но листья по-прежнему порхали в небе и ангелы плакали глядя
на голое дерево в цветущем саду. И тогда с неба спустились миллионы пауков они
подхватывали листья и прикрепляли их к веткам. В одно мгновение дерево покрылось
листьями и от него изошло сияние ослепившее меня...
Императрица потерла рукой лоб, возвращаясь в реальность. Она молчал, но теперь
Игнациус, возбужденный услышанным, решился заговорить первым.
- Крест, Чаша, Колокол, Медведь, Паук- тихо повторил он- Это вещий сон,
госпожа. Это символы пяти волшебных сил, заключенных в пяти амулетах.
Императрица посмотрел на него через плечо. Ее глаза кольнули мага искрами
света.
- Ты действительно сведущий человек. Дворцовый астролог сказал мне тоже самое.

- Тогда зачем вам нужен я, Ваше Императорское Величество? - спросил Игнациус.
Вопрос был лукавством. Задавая его он уже знал ответ.
- Астролог рассказал мне о значении Креста, Чаши и Колокола, но он ничего не
сказал о Медведе и Пауке.
Феофано приблизилась к нему и теперь стояла прямо перед ним вглядываясь в лицо
Мага. Он колебался.
- Может ли мне теперь кто-нибудь рассказать об этом?
Игнациус молчал. Теперь следовало взвешивать каждое слово. Кто-то еще скажет
как сложилась судьба дворцового астролога. Может и не зря она перекрестилась,
когда Игнациус назвал его имя?
- Он был только астролог- на всякий случай сказал он едва заметно выделив одно
слово.
- Да. А кто есть ты?
- Я? - Игнациус заколебался- Я мудрец.
- Ты колдун. Маг!

В глазах христолюбивой императрицы эти слова могли бы стать смертным
приговором.
Игнациус не стал давать ей повод усомниться в себе. Он размашисто
перекрестился.
- Нет, ваше императорское величество. Я христианин, умудренный Господом нашим
Иисусом Христом. Свидетелем тому Папа, принявший от меня гороскоп.
Императрица надолго умолкла. Кажется, она поверила ему. Во всяком случае, она
кивнула ему, разрешая сесть. Игнациус сел. Он понимал, что ей мучительно
хотелось понять означает ли это то, о чем он так долго мечтали и она и ее муж.
Императрице было страшно услышать и ответ "нет" - он означал, что лелеемая мечта
никогда не сбудется, как и ответ "да" - это означало тяжелую работу и неизбежные
потери. Не дождавшись ни слова, ни знака маг нарушил молчание первым.
- Я растолкую ваш сон так. Вам суждено свершить великое дело.
Императрица молча смотрела в окно. Там была ночь, но Игнациус не был уверен,
что Феофано видит ее.
- Вас ждет успех в великом начинании. Вы можете объединить две великих империи
в одну. Господь дает вам знак. Но для этого понадобиться мощь всех талисманов.
Слова Игнациуса были тяжелы как полновесные золотые монеты. Он бросил их на
стол перед императрицей. Ценность их была уже видна ей, но монеты катились и
Феофано не спешила брать их в руки.
Она долго молчала. Молчал и Игнациус, не решавшийся нарушить молчание
императрицы.. Магу было ясно, что она принимает РЕШЕНИЕ. Она была дочерью
Византийского императора и вдовой Императора Великой Римской империи. Сама
судьба ее и положение толкали ее к мыслям о соединении империй. Ее покойный муж,
Оттон Второй уже пытался соединить две великие империи в одну силой, но не смог
сделать этого. В тот раз он смог только отвоевать себе жену. И вот теперь...
Желание объединить империи в Риме не остывало никогда. Теперь она перед лицом
этого ничтожного человека должна была решить пришло ли время повторить попытку.
Но уже не силой, а колдовством, любовью и мудростью.
- Вам по силам объединить две империи в одну.- повторил маг пробуя эти слова
на язык, как пробовал приготавливаемые смеси- не получилось ли ядовитое снадобье
вместо лекарства? - Для этого вам понадобится помощь всех талисманов.
- Ты знаешь где они?
Игнациус пожал плечами. Разговор становился деловым.
- О трех знают все. Каролинги владеют...
Император остановил его.
- Я знаю все о Кресте, Чаше и Колоколе.... Меня интересуют что скрывают за
собой образы Медведя и Паука.
В глазах императрицы блестело нетерпение. Она многого ждала от ответа. Иногда
Бог испытывал человека и огораживал свое "да" столькими условиями, что
достижение цели становилось почти не возможным.
- Это два самых древних амулета. В них заключена мощь древних мудрецов и
возможно даже языческих демонов. Их сделали древние маги, сильнейшие из всех,
кто занимался магией под этим небом. Местонахождение одного из них я знаю.
Медведь- у Болеслава Храброго, того самого, что ваш муж назвал братом и другом
империи. Я думаю, он не откажет, если вы скажите ему об этом.
Императрица кивнула.
- А Паук?
- Не Паук, ваше величество. Правильно его назвать Паучьей лапкой.. С ней
сложнее всего. Паучью лапку сделал греческий маг Арахнос, заключив в него часть
силы эллинских Богов. Она находится де-то в Гиперборее, может быть у ругов, но
что бы сказать точнее нужно время и усилия.
- У варваров? - пренебрежительно спросила императрица.
Игнациус усмехнулся. Как все непрочно и относительно в этом мире. Еще сто лет
назад римляне называли предков ее мужа тем же словом. И даже интонации у них
были те же. А чем все кончилось? "Горе побежденным!"
- Друг Империи Болеслав Храбрый тоже до недавнего времени считался варваром. -
дипломатично ответил Игнациус.

Nfv b lfkmit tcnm/