Камрад
|
Кто-то хотел, что бы ему разъяснили смысл трилогии Матрицы.
Текст взят отсюда http://www.kulichki.com/tolkien/for...17401#post17401
Написал Виртуал Брилевой
Евангелие от Морфея
Идиоты эти литературоведы.
М. Веллер
Идиоты эти кинокритики.
Я
Наконец-то. Перед нами – третья и последняя часть киноэпопеи братьев Ваховских «Матрица». Наконец-то мы видим авторский замысел полностью воплощенным и должны признать: он великолепен.
Не ошибусь, если скажу: больше всего мы, поклонники, боялись, что Сион окажется новым уровнем Матрицы. Это означало бы самый грандиозный слив в истории мирового кинематографа, надругательство не только над зрительскими надеждами, но и над здравым смыслом. Именно этот вопрос держал нас в напряжении три года с момента выхода «Матрицы», и именно от этого зависело, окажется ли проект чем-то гениальным или грандиозной пустышкой.
Впрочем, настоящие «матрицеманы» отказывались даже предполагать, что Ваховские способны на такую глупость. Мы верили в братьев как Морфей верил в Нео.
Не подвела и отечественная кинокритика. Появившиеся в сети две рецензии на «Революцию» порадовали своим идиотизмом. Фильм провальный. История любви Нео и Тринити слащава. Морфей надрывно патетичен. Смит разочаровал. Батальная сцена разочаровала. Драка Нео и Смита – борьба бобра с ослом. Так и подмывает спросить спросить: ребята, а чего вы хотели, собственно?* Но вряд ли кто ответит, даже если Бог приведет встретиться лицом к лицу. Они сами не знают, чего хотят. Последние десять лет это считается хорошим тоном – не знать, чего хочешь. Это почти профессия.
Кстати, подобное профессиональное непонимание встречает не только «Матрицу». В последний год критической обструкции подверглись «Властелин Колец», «Банды Нью-Йорка», «Атака Клонов». Поскольку все эти фильмы, очень разные по содержанию и стилю, относятся к одному жанру – киноэпоса – то складывается впечатление, что критика не понимает и не принимает самого жанра, его законов. Отсюда глупейшие придирки типа «А почему это Тринити, умирая, толкает длинный монолог?» Вы еще к «Старшей Эдде» такую претензию предъявите.
Эпос не признает полутонов. В нем ничего не бывает «слегка», в нем все чувства полновесны и толкают к полновесным действиям. Отсюда – некоторая схематизация героев, отсюда же – склонность героев к длинным монологам, в которых высказывается Credo персонажа. Отсюда – действия, насыщенные прозрачным символизмом. Клеймить эпос за отсутствие оттенков – такая же глупость, как клеймить за это витраж. Чистота цветов и прозрачность красок – неотъемлемая часть витража, без этого он не витраж. Небо, просвечивающее сквозь витраж – тоже часть композиции. То же самое с эпосом: герои должны быть однозначны, их чувства и побуждения – ясны, а вечность, просвечивающая сквозь них – должна быть частью композиции. Ценность эпоса – не в том, что он раскрывает какие-то новые истины: нет, он подтверждает и утверждает истины вечные:
И во веки веков, и во все времена
Трус-предатель всегда презираем.
Враг есть враг, и война все равно есть война,
И темница тесна, и свобода одна,
И всегда на нее уповаем.
Ныне, присно, во веки веков, старина -
И цена есть цена, и вина есть вина,
И всегда хорошо, если честь спасена,
Если другом надежно прикрыта спина.
Поэтому в декорациях Нью-Йорка 19-го столетия разыгрывается сага об изгнанном принце, в инопланетных ландшафтах космической оперы – легенда о падении, а в подземельях Сиона и виртуальных просторах Матрицы – повесть о вере, надежде и любви.
Братья Ваховские сняли, однако, не чистый эпос – в «Матрице» силен мотив притчи и мифа. И я не побоюсь сказать, что это – миф иудео-христианский. Он повествует о людях, которые безнадежно пленены порождениями собственного греха, об Избранном, который должен спасти рабов от рабства, а свободных – от уничтожения, о свободе воли, провидении, о том, как разрешается противоречие между ними, о цене свободы и о жертве как о полном, окончательном выражении свободы и любви.
По всем частям трилогии достаточно намеков на то, что притча о Матрице – это христианская притча. Сообщество свободных называется Сионом, имя возлюбленной Нео – Троица, корабль Ниобы носит название «Логос» (и, судя по истории восстания машин из «Аниматрицы», Нео и Тринити летят на нем не куда-нибудь, а в Иерусалим), корабль Морфея – «Навуходоносор», в игре «Войти в Матрицу» агент Смит (безупречно исполняя роль обезьяны Бога) говорит «Я есмь Альфа и Омега, начало и твой конец», во всем фильме все номера состоят из цифр 1 и 3. Для особо тупых, не понявших намеков в первой и второй части, в финале трилогии, когда завершается битва Нео и агента Смита (не буду говорить, чем, хе-хе), Архитектор Матрицы говорит: «Свершилось». Что еще неясно?
Конечно, намеков и на друге мифологии предостаточно. Незаконный ребенок двух программ, которого отец спасает, переправляя в Матрицу через Меровингена, носит имя Сатья, «истина». Корабль командира Роланда называется «Мьёлльнир» (и кто бы мне объяснил, почему в русском переводе фигурирует «Хаммер»?). Ночной клуб Меровингена, где веселится матричная нечисть, именуется «Хель», в честь преисподней скандинавских мифов (в русском переводе Меровинген говорит: «Вы прошли через ад, чтобы встретиться со мной» - по-английски он говорит «through the Hel», каламбур пропал). Но вся эта мифология там на месте, вот что главное. Капитан «Мьелльнира», Роланд, в полном соответствии со своим именем, ведет корабль на последнюю битву. Его команда и капитан Локи, командир пехоты капитан Мифунэ – воплощают языческое безнадежное мужество, сражаясь до последней капли крови на пороге своего дома - в то время как Нео и Тринити отправляются в самое сердце Матрицы, в город машин. Это совершенно безумное мероприятие с точки зрения «эллинов» и «иудеев» Сиона. Это и есть соотношение между языческой и христианской надеждой: «Эллинам соблазн, иудеям безумие».
И снова вернемся к нашим баранам. То есть, к нашим кинокритикам, и к нашим кинозрителям, чтоб они жили сто лет. Доступ в Интернет дает огромному количеству народа возможность бесплатно «перднуть в вечность» (Шишков, прости – это не я, это Раневская), и народ ею вовсю пользуется. Мы осчастливлены кучей сообщений типа «А я скучал… а я ржал… А я сожрать кило попкорна успел, пока Тринити умирала…» Ну что я могу сказать, господа… Ну, удручает меня убогость современного зрителя. Некоторым (весьма слабым) утешением может служить мысль, что, наверное, во времена Шекспира и Ростана зритель был так же туповат и поцоват, и, выходя со спектакля, обменивался фразочками типа: «Ну и скучища этот «Гамлет», я кило семечек вылузгал, пока он умирал…» Тем не менее, этот зритель благополучно вымер, а Гамлет жив. Будем надеяться, что и киноэпопею Ваховских вкупе с ее зрителями постигнет та же участь: зритель передохнет, народится новый – а эпопея будет жить.
Так вот, этот зритель идею этого фильма не просек. Не потому, что идея офигенно новая и сильно обогнавшая свое время – а как раз напротив, потому что идея «древняя и вечно юная», а зритель – это такой инфантильный старичок, Печорин сопливый, который, видите ли, уже всем утомился и всем обожрался в свои от 15 до 30. Чтобы понять «Матрицу», нужна или детскость, радостная готовность к восприятию, или зрелость, готовность к осмыслению. К вечности прикоснется лишь тот, кто готов жить в «сейчас», то есть, мудрец или ребенок***.
В чем вообще проблема со всеми этими матричными предопределениями? В том, что люди пытаются переместить центр своего существования из единственно актуального «сейчас» в некое будущее. Чтобы узнать это будущее, они идут к Пифии. А Пифия знает, что будущее определяется единственно актуальным «сейчас», оно соткано из миллионов единственно актуальных «сейчас». И именно это она не мытьем так катаньем вколачивает в бошки как сопротивленцев-сионцев, так и Архитектора. Именно к этому она подталкивает Нео с самого начала трилогии. «Не беспокойся о вазе…» - «Какой вазе?» - БАМС! – «Да, именно об этой…» Невозможно сбалансировать уравнение, в котором одной из переменных является свободная воля человека или программы (в том числе и самой Пифии). Сама Пифия не знает – она верит.
А вера, как мы знаем из слов Апостола – «осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом». Вот почему она не остается без награды.
Но и без испытания она не остается. И каждый герой «Матрицы» в своей час проходит через испытание своей веры, через своего рода гефсиманское борение. Мы видим Пифию курящей на кухне и слышащей шаги в прихожей. Мы знаем, что она знает. Мы знаем, что он узнает все, что она знает. Мы также знаем, что он знает, что она знает, что он узнает все, что она знает – и нас не меньше, чем его, это сводит с ума. «Вы знали, что я приду. Вы могли убежать – и все же вы здесь. Это значит, что вы остались с умыслом… С каким?» - «Делай то, за чем пришел». Нынче, агент Смит, ваше время и власть тьмы.
Дьявол не настолько туп, чтобы не подозревать здесь подставы. Собственно, он во всем подозревает подставу – но именно поэтому он и несвободен. Он не может понять, а потому и совершить того самого выбора, который и делает нас соработниками Богу. Смит понимает, что Пифия осталась не просто так – тут должна быть засада; а ну как засада заключается именно в том, что Смит испугается засады и не поглотит Пифию? Да, но так это или не так, можно узнать лишь одним способом – поглотив Пифию. А если засада заключается именно в том, что он поглотит Пифию и вместе с ней – какое-то знание, которое взорвет его изнутри? Но ведь он ради знаний и пришел к Пифии. Выбора у агента Смита нет. В какой-то мере он прав, вещая, что выбор – иллюзия: для него выбор – действительно иллюзия. Он поглощает Пифию и смеется (о, этот великолепный смех Уивинга!), узнав, что знание Пифии – ни в коей мере ему не угрожало. Пифия знает, что Нео обречен. Нет, не так. Пифия ЗНАЕТ, что Нео обречен. Во все остальное она может только верить. А Смит – не может. Поэтому он попадается в засаду, которую расставляет ему Пифия, и которая состоит в том, что никакой засады нет. Как и ложки. Пифия уже видела очами своего сердца этот бой под кромешным дождем (и битва была, и померкло светило за черной грядой облаков… Не знал я, какая разбужена сила сверканием наших клинков…) и видела его финал. Она была в теле Смита и слышала, как он произносит – точнее, сама произносила его устами – «Все, что имеет начало, имеет и конец…» А дальше – молчание, которое так беспокоит Смита. Дальше будущее не определено. Туман, который беспокоит и страшит Смита. Все зависит от выбора Нео – но что он, поверженный, может выбрать? Но что-то же может, раз туман все-таки скрывает это будущее. Там, за краем уничтожения, уже фактически в самом Смите – есть какой-то выбор, и это бесит нашего беса. Поэтому лучше лишний раз обезопасить себя. Проникнуть в мир людей, облечься мерзкой плотью (как и всякий бес, Смит – чисто духовное существо и потому стихийный манихей) и дать Избранному бой на его территории. На территории «Логоса».
Весь фильм идут драки на чужой территории. Машины прорываются на территорию Сиона, Смит – заполоняет собой Матрицу, Нео и Тринити держат путь в сердце машинной империи, Морфей и Ниоба – в тыл врага. Причем всем – и людям, и машинам – понятно, что люди обречены.
Не всем понятно, что в этом их сила.
«У нас есть хоть какой-то шанс?» - спрашивает член Совета у Локи. «Спросите лучше у него», - кивает Локи на Морфея – «Он у нас единственный, кто верит в чудеса».
Чудо будет, если Нео прорвется через все оборонительные заграждения. Чудо будет, если он найдет что сказать Архитектору. Чудо будет, если он уделает Смита…
А кстати, центральный город машин ну до того «в реале» похож на Мордор!
При том, что Нео видит феерию, сотканную из света...
Но сама необходимость чуда (победы над Смитом) возникла из попытки Матрицы победить Сион! Не будь «проекта Избранный» и попыток Архитектора сбалансировать уравнение – не было бы Смита. Он получил свою нежданную и ненавистную свободу именно потому, что поймал Нео тогда, в первый раз. И он же дестабилизировал уравнение окончательно. «Третья сила» родилась из борьбы двух, как искра рождается от удара огнива о кремень. В своем роде Смит – брат-близнец Архитектора, в представлении которого не только люди, но и программы со свободной волей не имеют права на существование. Именно за этим Смит и был создан Архитектором: обнаруживать, преследовать, пожирать. Он больше ничего не умеет, даже став свободным.
И вот здесь пролегает граница между детерминизмом и провидением. Не Архитектор дал Смиту и Нео их силу. Ни то, ни другое не входило в его планы – Нео должен был войти в источник и перепрограммировать Матрицу, чтобы послужить машинам, Смит должен был загнать Нео на флажки и уйти, раствориться в истоке. А с того момента, как функции осознали себя личностями, все пошло наперекосяк.
Пифия сильнее Смита и Архитектора именно потому, что имеет дело с Провидением, а Провидение учитывает и свободу. Провидение имеет дело с актуальным настоящим, в котором ежесекундно совершается выбор, а не с будущим, в котором выбор уже совершен. В глазах Смита Нео уже валяется раздавленный в грязи – в то время как в глазах Божьих он именно сейчас отправляется на выручку Морфею, воскрешает Тринити и выходит на поединок со Смитом. Но все эти «сейчас» Нео невозможны без других «сейчас». Без «сейчас» Ниобы, отдающей «Логос». Без «сейчас» Тринити, принимающей решение отправиться в Матрицу и отключить энергостанцию. Без «сейчас» Морфея, жертвующего собой, чтобы Нео мог уйти и молчащего под пытками, чтобы дать ему – и Сиону – как можно больше времени; без «сейчас» капитана Мифунэ, поливающего огнем рои «спрутов», «сейчас» капитана Роланда с его электромагнитной пушкой, «сейчас» безымянного юноши, вовремя открывшего ворота дока, и «сейчас» жены Линка, застрелившей именно того спрута, который иначе убил бы именно этого юношу…
Так вот именно этого актуального «сейчас» для Смита нет. Нестоящее для него – досадный спотык по дороге из прошлого в будущее, где «будут все едино» в нем, в Смите, где предельная свобода мыслится как предельная автономия при полном единообразии каждого. «Ты?» - «Я!» - «И я…» Поэтому Смит не может поймать того мига, который становится для него смертельной западней, мига, где умирающий Нео впускает в себя Источник.
Потому что бес не знает, что значит – отдавать себя и жертвовать собой. Этого не знает ни один из тех, кто струсил, будь он человек или программа. Этого не знают ни Риган, ни Меровинген. А посему и не могут понять Провидения, сиречь - понять свободы. Ибо по-настоящему свободным можно назвать лишь того, кто идет на распятие. Мученичество – единственный выбор, в добровольности которого каждый может быть полностью уверен. Когда твоя воля идет не только против всего мира, но и против твоих же инстинктов – это и значит, что она подлинно свободна.
«Почему, мистер Андерсон? Почему, во имя чего? Что вы делаете? Зачем? Зачем встаете? Зачем продолжаете драться? Неужели вы верите в какую-то миссию или вам просто страшно погибать?.. Так в чем эта миссия? Это свобода? Правда? Может быть, мир? Или вы боретесь за любовь? Иллюзии, мистер Андерсон. Причуды восприятия. Хрупкие логические теории слабого человека, который отчаянно пытается оправдать свое существование, бесцельное и бессмысленное…»
А миссия, сволочь ты этакая, в том и состоит, чтобы показать, что такое свобода. Не тебе – ты не поймешь – а всем, кто еще будет жить, людям и машинам. «Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее».
В Сионе празднуют мир. В Матрице наступает рассвет, нарисованный девочкой по имени Сатья, Истина. «Это для Нео. Мы его когда-нибудь увидим?» – «Я думаю, увидим. В один прекрасный день». Кое-кто думает, что это зачин для сиквела о воскрешении Нео. У меня более безумная мысль: программы тоже чают жизни будущего века****.
* То есть, уже не спросить даже, а при встрече взять руками за уши и треснуть как следует лбом в переносицу. Причинить таким образом явное и ощутимое зло, чтобы человек понял, что это такое и почему с ним следует бороться.
** Кстати, жанр киноэпоса, похоже, входит в моду. Очень скоро на экраны выйдет «Хозяин Морей», вовсю идут съемки проектов «Троя» и «Король Артур», а Баз Лурман и Оливер Стоун снимают фильмы об Александре Македонском.
***На случай, если у кого возникнет вопрос, кем же из двух есть ваша покорная слугиня, отвечаю: вторым. Как говорил одна моя подруга, «Оля, тебе семь и никогда не будет восемь».
**** Это навеяно «Аниматрицей». Там прямо говорится «Да простит Бог грехи людей и машин». Обязательно посмотрите этот мульт, чтобы понять, какие там у людей с машинами взаимные исторические вины, и почему жертва Нео приносится и за программы тоже.
|
Кто бы думал, что киберпанк выродится в банальную пустышку.
), вновь пересмотрю "13 этаж" и первую "Матрицу".
Мне нравится смотреть красивые спецэффекты, вот я эти фильмы и смотрю. А сюжета там никогда и не было. Для хорошего сюжета я смотрю такие фильмы как Mystic River, Dirty Pretty Things и другие.
первый раз слышу...
