[Тарантул]

Площадь встретила их ярким светом и возбужденным шумом. Толпы солдат, огромное число раненых. Кое-где женщины и дети (откуда?! все должны были покинуть столицу). Ближе к восточной стороне площади – длинные ряды тел, накрытых с головой брезентом. Тима и остальных нечего даже и пытаться искать в этом огромном муравейнике.
Прожектора соседствовали с открытым огнём горелок, у которых пытались согреться не привыкшие к такой погоде алурионцы. Хоть дрожь большей частью была нервная, а не от холода. Никакого намека на укрепления и баррикады, даже навесов от дождя нет – это лишь сборочный пункт; где-то через полчаса все они, захватив раненых, двинутся на восток к эшелонам. Опоздавшим придется туго.
- Это ваша армия? – насмешливо обернулся к Готасу пилот.
- Да. Мы защищаем нашу родину. Других защитников нет. Что тебя так рассмешило? – нахмурился Готас. Ухмылка сползла с лица пилота. Он отвернулся.
- Извини. Но у вас нет шансов. Зря дергаетесь.
- Насчёт шансов я в курсе. А у тебя много шансов было против тех пяти бомбардировщиков? Ты чего дергался?
- Я сказал тебе, не начинай об этом! – пилот в ярости сжал кулаки. – Ты не знаешь, что там произошло!
- Да? – Готас смотрел в глаза пилоту, не мигая. – Может, ты мне расскажешь, что там произошло, трагический ты наш герой?!
Имперец начал поднимать руку, замахиваясь для удара, но оба застыли. Как и вся площадь.
Чуть слышный рокот. Механический рокот. С юга. Ухающие удары чего-то тяжелого. Словно что-то падает. Часто-часто.
- Приехали, боец, - весело сказал пилот. – Великолепные имперские шагоходы во всей красе. Ура.
- Как они смогли так быстро?.. – растерянно пробормотал Готас. Пилот лишь махнул рукой, отвернувшись.
На площади началась суета. Движение на восток. Неорганизованное. Кто-то пытался забрать раненых, кто-то просто бежал в спешке. Орали на подчиненных немногие оставшиеся в живых командиры отделений и взводов. Пытались навести порядок. «Где-то мои ребята?» - подумал Готас.
Усилия организаторов были бесполезны. Толпа стекалась не просто на восток – в центр площади, намереваясь выйти на широкую восточную магистраль. Образовался затор. Раненые пытались сами встать и слиться с начинавшей паниковать толпой. Имперский лейтенант только качал головой, глядя на всё это. Они с Готасом стояли в западной части площади, где было относительно свободно.
- Хотя бы огни погасили, - бормотал Готас, глядя на яркие прожектора, расставленные по всей площади и освещавшие немалые её участки. – Свет гасите!! Гаси свет!!!
- Бесполезно, - остановил его пилот. – У наших двуногих зверьков есть инфравизоры.
Топот приближался. Уже виднелись за домами неясные угловатые очертания.
- Что же делать? – в замешательстве посмотрел на него Эвел. – Ты подскажи! Ты служил вместе с ними.
- Я пилот бомбардировщика. Хочешь, чтобы я дал совет? Сбрось на них сверху парочку протонок! Это поможет. Сверху у них слепой сектор. Не обстреливается.
- А снизу?! – осенило Готаса.
- И снизу тоже. А что ты хочешь пред…
- Я не умру здесь на площади, - приблизившись лицом к лицу, твердо сказал Готас пилоту. – И ты тоже. Такие глупые смерти не для нас. Давай выживем. А потом я тебя собственноручно пристрелю, если захочешь.
- По рукам, - согласился пилот. – Не пристало элитному пилоту погибать от пукалок этих долбоходов. Каков план?
- Бежим к ним!
Прежде чем имперец смог что-то возразить, Готас уже бежал к южному выходу с площади. Пилот, хромая, поковылял за ним.
Шагоход вышел из-за угла дома так неожиданно, что Готас остановился. Вживую он видел эту двуногую машину первый раз. Внушает. Шагоход сдвинулся в сторону, и на площади появился ещё один. Который освободил дорогу третьему. Сколько их всего?!
- Началось, - флегматично заметил догнавший Готаса лейтенант.
Визжаще-ревущие лучи вдарили прямо в центр толпы. Бьют из восьми стволов. Нет, уже из десяти! Что творилось в центре, Готас не видел. Но слышал, к сожалению. Хотелось заткнуть уши. Закрыть глаза и броситься на землю, зарыться в неё. Не должен человек сражаться посредством ТАКИХ машин.
- Ну что, боец? – пилота происходящее, похоже, не трогало. – Куда ты собирался бежать?
Готас несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. На лице, озаряемом всполохами лучей, появилась решимость.
- Попытайся не отставать.
Повстанец и имперец, набирая скорость, побежали к шагоходам. Шесть машин. Двигаются косым строем. Надо сдавать вправо, к ближайшим. Ещё правее. Лучи лазеров всё ещё летели вдаль, в мясорубку центра площади.
Эвел и пилот были не одни. Ещё несколько человек бежало к машинам. Орудия одной из них развернулись ниже… и ударная волна отбросила Готаса вправо. Упав на брусчатку, он ошарашено смотрел, как вокруг падают обгоревшие куски мяса. Где этот лейтенант?!
Вот он, отчаянно бежит к Готасу, рыча при каждом шаге раненой ноги. Готас вскочил – вроде в порядке, только в ушах звенит. Махнул рукой пилоту.
- Давай вперёд!! Я в норме!
И снова спринт. Лучи, взрывы, воронки, крики вокруг… Камни брусчатки, бьющие по телу, пепел, летящий в глаза. Звон в ушах, муть в глазах. И лишь одно в сознании – добежать. До двух неподвижно застывших металлических колонн. Шагоходы предпочли остаться на месте, обстреливая основное скопище народа издалека.
Есть! Есть!! Под корпусом, рядом с ногами-лапами. Оба! Но… только они двое. Везунчики. Самая большая удача в жизни Готаса, вне сомнения.
Судя по всему, между экипажами шагоходов шли какие-то переговоры. Две соседние машины развернулись к ним. «Их» машина переступила с ноги на ногу, поворачиваясь туда-сюда – видимо пыталась раздавить. Какое там! Эти «зверьки» (по выражению лейтенанта) выглядели юркими только издали. Неуклюжие боевые машины. Тяжелые и неповоротливые. Эх, сюда бы парочку гранат! Но гранат у Готаса не было.
Эвел сдернул с плеча бластер, выставил максимальную мощность, и с криком «Сдохни, курица ощипанная!» за несколько секунд выпустил весь боезаряд в брюхо «курице». Итогом его атаки стало лишь опаленное пятнышко на броне машины.
- До… доволен? – согнувшись пополам и пытаясь отдышаться, поинтересовался пилот. – Что теперь?
Сержант огляделся. Рядом с крайним шагоходом, под которым они и расположились, начинался квартал; ближайшее здание, всего в 20 метрах, зияло темнотой открытого подъезда.
- Туда, - указал Готас.
- Бесполезно, разнесут здание по кирпичикам… - возразил было пилот, но Эвел уже продолжил «забег». Проклиная всех и вся, а больше всего своего «спасителя», лейтенант побежал за ним.
Их провожали лучи лазеров. Последний попал в стену здания, вызвав обвал входа в подъезд… но беглецы уже были внутри, взбегая наверх через три ступеньки.
- Бесполе… Они всю стену выне… - больше для себя, чем для Эвела, пилот продолжал аргументировать бесполезность «дергания».
Пятый этаж. Шестой. Люк. Крыша.
Оба выскочили, словно из-под воды, хватая ртом воздух. Над ними было лишь небо. Готас тут же начал озираться, ища возможные переходы на крыши соседних зданий. Но остановился, перестал присматриваться и начал прислушиваться. И было к чему.
На площади стояла абсолютная тишина.
- Кто выключил звук? – поинтересовался пилот.
И тут звук «включили». Раздалось низкое утробное урчание. Такое, которое бывает в животе. Только сниженное до грани инфразвука. Усиленное до такой степени, что содрогнулась крыша здания, на котором стояли Готас и лейтенант. И шло оно откуда-то снизу.
Готас медленно подошёл к краю крыши, перегнулся через бортик, взглянул на площадь. Центр её был усеян мертвыми телами, но всё же большая часть солдат и беженцев были ещё живы. Они просто стояли, не шевелясь и не издавая не звука. Лишь немногие молча переглядывались между собой. Шагоходы тоже застыли, прекратив огонь.
Ладонями, которыми он опирался на бортик, Готас вновь ощутил вибрацию. Теперь он мог с достаточной уверенностью сказать, что утробные звуки доносились из-под земли.
- Это что, землетрясение? – спросил имперец. – Я слышал отчёты наших сейсмологов, что вроде бы этот район нестабилен, судя по сканерам.
Ответил ему не Готас. С площади донесся чей-то старческий голос, усиленный мегафоном.
- Алурион просыпается!!!
Непонятно почему, но пилот ощутил, как по телу пробежали мурашки.
- Это что за маразматик? – пытаясь приободриться, спросил он. Готас обернулся, его лицо было бледное.
- Алурион просыпается… - прошептал он. – Это кара за наши грехи.
- А если без этой псевдорелигиозной чуши? – закатил глаза пилот.
- Смоляная яма.
- Они далеко, - лейтенант махнул рукой в направлении столбов дыма на горизонте. – Здесь-то что гудит?
- Ты не понял, - голос Эвела дрожал, взгляд был направлен в никуда. – Яма под нами. Алурион просыпается. Новая яма. Последний раз такое было пятьдесят лет назад, на западной оконечности Иуаллы. Видимо, этот старик знает, о чём говорит. Помнит.
- Под нами – земля, - терпеливо пояснил пилот, словно несмышленому ученику. – Аклия, ваша столица. Чертова куча зданий. А так же чертова куча вашего народу и наши чертовы шагоходы.
- Это ненадолго, - практически одними губами наметил Готас слова. Его взгляд наконец-то сфокусировался на лейтенанте, в глазах блеснул огонь. – Это ваши бомбардировщики потревожили Алурион! Это ты и остальные имперцы!
- Что? – изумился пилот. – Да я вообще не бомбил Аклию! Вы что же, построили вашу идиотскую столицу прямо на потенциальной смоляной яме?!
- Она стоит здесь уже сотни лет! И стояла бы здесь ещё столько же, если бы Алурион не потревожила Империя!
- Ладно, не паникуй, боец, - уже более спокойно ответил пилот. – Вроде бы всё прекратилось. А вы сами виноваты со своим глупым мятежом, из-за кото…
Земля вновь содрогнулась. А затем в десяти кварталах к западу величественное здание городской ратуши разлетелось по кирпичикам и вверх ударила тугая струя ядовито-жёлтого дыма.
И тогда на площади началась паника.